Правдивые истории о войне. Реальная история военных лет: семейная тайна
Бабушке было 8 лет когда началась война, голодали жутко, главное было накормить солдат, а уж потом все остальные, и вот раз она услышала как бабы разговаривали, что солдаты дают еду, если им дать, но она не поняла, чего им дать то надо, пришла к столовой, стоит ревёт, вышел офицер, спрашивает- чего девочка плачешь, она пересказала, что услышала, а он заржал и вынес ей целый бидончик каши. Вот так бабуля накормила четверых братьев, сестер.
Поэтому карты чтения были необходимы для достижения цели и для полета на малой высоте, чтобы избежать зенитных выстрелов, что стоило нам нескольких Спитфайров, и, тем самым, нескольких пилотов. Борьба в полете требует ловкости, приобретенной главным образом благодаря успешному маневрированию корабля, а также эффективности в воздушной стрельбе, которую мы практиковали как можно больше.
Как дневные охотники, мы также были источником полезных данных для военной разведки. Бригады бомбардировщиков редко видели Канал или атакуемые районы. То же самое для злоумышленников или ночных охотников и командования прибрежной авиацией. Кроме того, наш дом в конце дня был страной, где мы находились. Мы знали пляжи Нормандии, потому что мы летали над ними каждый день, даже несколько раз.
Мой дед был капитаном мотострелкового полка. Шел 1942 год, немцы взяли Ленинград в блокаду. Голод, болезни и смерть. Единственный путь доставки провианта в Ленинград - "дорога жизни" - замёрзшее Ладожское озеро. Поздно ночью, колонна фур с мукой и лекарствами, во главе с моим дедом направилась по дороге жизни. Из 35 машин, доехали в Ленинград только 3, остальные же ушли под лёд, как и фура деда. Он пешком 6 км тащил спасенный мешок муки до города, но не дошёл - замерз, из-за мокрой одежды в -30.
Поэтому мы были очень осведомлены о трагедии, которая затронула людей, и мы старались быть внимательными и не забывать о травме, испытываемой под нацистским игом. В течение дня или двух наших прибытий после Дня, на нашей базе было создано временное кладбище. Фактически, это было так близко, что мы регулярно видели прибытие армейских грузовиков с членами канадских войск на место захоронения в Нормандии. Мы никогда не говорили об этом, но это всегда напоминало нам о серьезности нашей задачи и нашей хрупкой позиции в Нормандии.
Было очень жарко, особенно в нашей форме. Это было типично для того, чем мы жили во Франции с момента нашего прибытия, и это было своевременно. Это был напряженный день, и мы были рады видеть наши автобусы, потому что следующий день был днем юбилея.
Отец бабушкиной подруги погиб на войне, когда той и года не было. Когда солдаты стали возвращаться с войны, она каждый день надевала самое красивое платье и ходила на вокзал встречать поезда. Девочка говорила, что идет искать папу. Бегала среди толпы, подходила к солдатам, спрашивала: "будешь моим папой?". Один мужчина взял ее за руку, сказал: "ну, веди" и она привела его домой и с её мамой и братьями они прожили долгую и счастливую жизнь.
Однако настало время подчеркнуть важность нашей преданности нашим обязанностям и в этом смысле центральную роль каждого ветерана в мире в высшей степени, в истории, если хотите, была признана по справедливой стоимости. В этот день были запланированы две крупные церемонии: первая была церемонией Содружества в Курселле, а вторая была международной церемонией союзников в Арроманчах.
«Не волнуйтесь, - сказала она, - вам просто нужно пойти на подиум, и вы найдете копию». Моя жена, которая была в Берлингтоне и случайно смотрела телевизор, была ошеломлена, как и ее муж, но все прошло очень хорошо. Служба была отмечена выступлениями королевы, генерал-губернатора и премьер-министра, все из которых возлагали венки. Церемония завершилась пролетом бомбардировщика Ланкастера и двух Спитфайров со Второй мировой войны, напоминанием о решающей роли ВВС на протяжении всей войны, а тем более в вторжении во Францию.
Моей прабабушке было 12 лет, когда началась блокада Ленинграда, где она жила. Она училась в музыкальной школе и играла на фортепиано. Она яростно защищала свой инструмент и не давала разобрать его на дрова. Когда начинался обстрел, а в бомбоубежище уйти не успевали, она садилась и играла, громко, на весь дом. Люди слушали ее музыку и не отвлекались на выстрелы. Моя бабушка, мама и я играем на фортепиано. Когда мне было лень играть, я вспоминала прабабушку и садилась за инструмент.
Это предсказание оказалось ближе к реальности, чем большинство людей, которых верили в то время. Несмотря на бесспорные преимущества, которыми обладали союзники, нет никаких сомнений в том, что вторжение в Нормандию не получилось бы без нашего воздушного превосходства, вывод, к которому не может прийти ни один историк Второй мировой войны.
После церемонии почти все ветераны отправились один на плацдарм, который они последний раз посещали 60 лет назад, чтобы помнить, по-своему, свои личные воспоминания об этом драматическом и движущемся опыте. Канадские ветераны проводят некоторое время на пляже Джуно после торжественной церемонии Дня Дня 6 июня. Обратите внимание на фотографов в фоновом режиме, которых попросили остаться на почтительном расстоянии.
Мой дедушка был пограничником, летом 41-го служил где-то на границе с нынешней Молдавией, соответственно, воевать начал с первых же дней. О войне он никогда особо не рассказывал, тк пограничные войска были в ведомстве НКВД - рассказывать ничего было нельзя. Но одну историю мы все же услышали. Во время форсированного прорыва фашистов к Баку взвод деда забросили в тыл к немцам. Ребята довольно быстро попали в окружение, в горах. Выбираться им пришлось в течение 2 недель, выжили единицы, в тч и дед. К нашему фронту солдаты вышли истощенные и обезумевшие от голода. Ординарец сбегал в деревню и добыл там мешок картошки и несколько батонов хлеба. Картошку сварили и голодные солдаты жадно набросились на еду. Дед, переживший в детстве голод 33-го года пытался остановить сослуживцев, как мог. Сам он съел корку хлеба и несколько картофельных очисток. Через час-полтора все сослуживцы деда, прошедшие ад окружения, в том числе комвзвода и злосчастный ординарец скончались в жутких мучениях от заворота кишок. В живых остался только дед. Он прошел всю войну, был дважды ранен и умер в 87 г. от кровоизлияния в мозг - наклонился сложить раскладушку, на которой спал в больнице, тк хотел сбежать и посмотреть на новорожденную внучку, те на меня.
Канадское правительство наградило Медаль Нормандии 60 присутствующим ветеранам, медалью, которую мы все должны лелеять. Затем мы отправились в еще один раз на несколько километров, в Арроманш, на международную церемонию, представленную французским правительством.
В церемонии приняли участие несколько глав государств из союзных стран: Великобритания, Франция, США, Канада, Россия, Австралия и Новая Зеландия и Герхард Шредер, канцлер Федеративной Республики Германии, также присутствовали. Мы посетили вдохновляющую речь президента Французской Республики Жака Ширака, а также двухчасовую презентацию, в том числе парад ветеранов, авиашоу и военно-морскую презентацию на канале.
Во время войны моя бабушка была совсем маленькая, жила со старшим братом и матерью, отец ушел до рождения девочки. Был страшный голод, и прабабушка слишком ослабела, много дней уже лежала на печи и медленно умирала. Ее спасла сестра, которая до этого жила далеко. Она размачивала немного хлеба в капле молока, и давала бабушке жевать. Потихоньку-потихоньку выходила сестру. Так моя бабушка и дедушка не остались сиротами. А дедушка, умный малый, стал охотиться на сусликов, чтобы как-то прокормить семью. Он брал пару ведер воды, шел в степь, и заливал в сусличьи норы воду, пока оттуда не выпрыгивал испуганный зверек. Дед хватал его и убивал мгновенно, чтобы не убежал. Тащил домой, сколько нашел, и их жарили, и бабушка говорит, что это был настоящий пир, и добыча брата помогала им продержаться. Дедушки уже нет в живых, а бабушка живет и каждое лето ждет многочисленных внуков в гости. Готовит отлично, много, щедро, а сама берет кусочек хлеба с помидором и ест после всех. Так и привыкла есть понемногу, просто и нерегулярно. А семью закармливает до отвала. Спасибо ей. Она пережила такое, от чего сердце стынет, и воспитала большую славную семью.
Напоминаем о мелодиях, которые ознаменовали время, проведенное во время войны, и смотрели панораму танцоров, которые в музыкальном сопровождении вернулись к истории Второй мировой войны. Ширак сказал: «Вы, ветераны, должны знать, что в этой стране всегда будет кто-то, кто вас помнит». Это было трогательное признание, которое очень ценилось всеми.
Возможно, все войны разделяют следующую константу: проблемы поддержания адекватных маршрутов снабжения, возможно, битвы за Атлантику, которая лучше всего символизирует реальность этой проблемы, с точки зрения Нацистам никогда не удавалось преодолеть свои проблемы с поставками в Северной Африке или Франции, где около 80 процентов 100 железнодорожной сети были уничтожены военно-воздушными силами союзников.
Мой прадед был призван в 1942. Прошёл войну, получил ранение, вернулся Героем Советского Союза. На пути домой после окончания войны, он стоял на вокзале, куда прибыл поезд полный детей разных возрастов. Тут же были и встречающие - родители. Только вот родителей было всего несколько, а детей во много раз больше. Почти все из них оказались сиротами. Они выходили из поезда и, не найдя своих маму и папу, начинали плакать. Мой прадед плакал вместе с ними. Первый и единственный раз за всю войну.
Поскольку канадцы завоевали позиции в Нидерландах, стало необходимо освободить большой порт для внутреннего снабжения, а канадцы сыграли решающую роль в освобождении Антверпена из Бельгии. До этого освобождения союзники использовали две искусственные гавани, известные как «Малберри», один в американском секторе, а другой - для англичан и канадцев в Арроманчах.
Малберри американского сектора была разрушена во время шторма, вскоре после Дня. С другой стороны, Арроманш предоставил союзникам десять месяцев до освобождения Антверпена. Два с половиной миллиона мужчин, полмиллиона автомобилей и тонн продовольствия высадились в Нормандии искусственной гаванью Арроманчей. Остатки структуры все еще видны сегодня.
Мой прадед ушел на фронт в одном из первых отправлений из нашего города. Прабабушка была беременна вторым ребенком - моей бабушкой. В одном из писем он указал, что идет кольцом через наш город (к тому времени родилась моя бабушка). Об этом узнала соседка, которой на тот момент было 14 лет, она взяла 3-месячную бабушку и отнесла показать моему прадеду, он плакал от счастья в тот момент когда держал ее на руках. Это был 1941 год. Он так больше ее и не увидел. Он умер 6 мая 1945 г. в Берлине и похоронен там же.
Эти два дня памяти были утомительными и эмоциональными. Миссия захватить Юнона-Бич вернулась 3-й канадской пехотной дивизии генерала генерала Келлера, поддержанной танками 2-й канадской бронированной бригады и усиленной слева от нее 48-м коммандотом полка Королевские моряки.
Несмотря на мин, препятствия на пляже, плохую погоду и опасные рифы, канадцы высадились примерно в 8 утра. Задержка танков заставила пехотные войска отважиться на вражеский огонь. Канадцам удалось пересечь первую немецкую оборонительную стену и отойти от пляжа.
Для нас было нормально проводить целый день в регионе Кан, поскольку освобождение этого города было необходимо для поражения нацистов, что было для них ключевой осью связи и снабжения в Нормандии. Тем не менее, жители набрали силу из своей истории, чтобы восстановить свой город.
Мой дедушка, 10-летний мальчик, в июне 1941 отдыхал в детском лагере. Смена была до 1 июля, 22 июня им ничего не сказали, не отправили домой, и так детям подарили еще 9 дней мирного детства. Из лагеря убрали все радиоприемники, никаких новостей. Это ведь тоже мужество, как ни в чем не бывало, продолжать отрядные дела с детьми. Представляю, как вожатые ночами плакали и перешептывали друг другу известия.
В битве при Кан продолжались два болезненных месяца. Центр города, сожженный, жители нашли приют в церкви Св. Этьена, в зданиях монастыря была установлена операционная комната, а мертвые были сожжены во дворе. Нажмите на картинку, чтобы увеличить. Эта информация была обнаружена только после войны, когда молодой польский солдат, насильно зачисленный нацистами и свидетелем резни, рассказал свою историю.
Несмотря на холодные и сырые, полные семьи жили как пещерные люди до конца июля. Мы находились в палатках, рядом. стрельчатая траншея. Норманны, благодаря своей прохладе и их презрению к опасности, терпели без жалобы или горечи, страдая так же сильно, как и те, кто пришел, чтобы доставить их.
Мой прадед прошел две войны. В первую мировую был обычным солдатом, после войны пошел получать военное образование. Выучился. Во время Великой Отечественной он участвовал в двух значимых и масштабных битвах. На момент окончания войны он командовал дивизией. Были ранения, но он возвращался обратно на передовую. Много наград и благодарностей. Самое ужасное то, что его убили не враги страны и народа, а простые хулиганы, которые хотели украсть его награды.
Мемориал Кан, воздвигнутый городом, принимает форму музея для мира, в основном это место памяти и постоянного посредничества по связям, которые объединяют права человека и поддержание мира. Рихтера, немецкий генерал, который столкнулся с канадцами 6 июня, был. В центре большой прихожей посетители приступают к необычному путешествию в пять этапов, благодаря коллективной памяти о событиях, которые были развернуты после основных событий Второй мировой войны, представлены их причины и проблемы в свете последних исторических анализов.
Довольно творческая установка в круглой комнате представляет такие темы, как межвоенный период и рост фашизма. После обзора глубины конфликта, который до запуска атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки мобилизовал много человеческого потенциала, фильм «Надежда», на трогательном саундтреке, повторяет альтернативные триггеры войны и мира, которые следовали друг за другом.
Сегодня с мужем досмотрели "Молодую гвардию". Сижу на балконе, смотрю на звезды, слушаю соловьев. Сколько молодых парней и девчонок так и не дожили до победы. Жизни так и не увидели. В комнате спят муж и дочь. Какое же это счастье, знать что твои любимые дома! Сегодня 9 мая 2016 года. Главный праздник народов бывшего СССР. Мы живем свободными людьми благодаря тем, кто жил в годы войны. Кто был на фронте и в тылу. Дай Бог мы не узнаем, какого было нашим дедам.
Мемориал Кан дает увлекательный взгляд на современную историю как для молодых, так и для старых. К сожалению, время, проведенное на этом Мемориале, подсчитано. Дэвидсон, эскадрилья второго лейтенанта 401 - 126 крыла. Боб был тем человеком, которым он был мы любили инстинктивно. На следующий день самолет Боба Дэвидсона был сбит в аргентинском регионе Нормандия, недалеко от нашей основной базы. Это был большой шок для меня, и все же по характеру причин, которые привели нас всех вместе, это было обычным явлением.
Именно он открыл тело Боба Дэвидсон, который дал ему надлежащее захоронение во время войны. К моему большому удивлению, через несколько недель мне позвонили, и, благодаря переводчику, мы обсудили возможность встречи с нами во время нашего визита Бреттевильское канадское кладбище, Нормандия, 8 июня.
Мой дедушка жил в селе, поэтому у него была собака. Когда началась война, его отца отправили на фронт, а мать, две сестры и он остались одни. Из-за сильного голода хотели убить собаку и съесть. Дедушка, будучи маленьким, отвязал пса от конуры и пустил бежать, за что получил от матери (моей прабабушки). Вечером того же дня пес притащил им дохлую кошку, а после начал таскать кости и зарывать, а дедушка раскапывал и таскал домой (варили суп на этих костях). Так до 43-его года прожили, благодаря собаке, а потом она просто не вернулась домой.
В этом году у меня была бы возможность отдать должное моему отсутствующему другу из 401 эскадрильи, которое оказалось наиболее утомительным. Этот мемориал в честь канадского пилота Боба Дэвидсона находится в точном месте, где он разбился в июне. Мы дважды отправились в дом г-на Хьюра, чтобы изучить огромное количество исторических данных, прежде чем мы отправились в школу, где мы встретили нескольких человек, и, наконец, мы достигли точного места, где был самолет. Боб Дэвидсон был застрелен в деревушке под названием «Куртерс».
После короткой церемонии мы направились к его могиле на кладбище небольшой церкви в Линьоу. Это был момент, который был очень сильным и очень сложным для меня. Однако было еще одно последнее обязательство, которое мне все еще было неизвестно: мы вернулись в школу, где мы ушли. Класс маленьких детей ждал два часа, чтобы встретить друга канадского летчика, похороненного на их кладбище.
Самая запоминающаяся история от моей бабушки была на тему ее работы в военном госпитале. Когда у них умирали фашисты, они не могли их с девчонками допереть из палат со второго этажа до машины труповозки... просто выкидывали трупы из окна. Впоследствии за это их отдали под трибунал.
Сосед, ветеран ВОВ, всю войну прошёл в пехоте до Берлина. Как-то утречком курили возле подъезда, разговорились. Поразила его фраза - в кино про войну показывают - бегут солдаты - ура кричат во всю глотку... - фантазия это. Мы, говорит, в атаку всегда молча шли, потому что стрёмно было пиздец.
Какой был день, несмотря на мое возвращение в Довиль в 20 часов! Могу сказать, что мне было очень приятно поприветствовать моего коллегу и друга Боба Дэвидсона и попрощаться. Визит дал мне возможность собраться на могилах моих павших товарищей. Красота этого огромного места, несомненно, вдохновила бы поэта и вдохновила его на то, чтобы сформулировать эмоции, которые прошли многие ветераны в тот день.
Надпись на каждой из надгробных камней отражает бремя, которое испытывает каждая семья в Канаде. Они, без сомнения, удовлетворены и гордятся тем, что правительство Канады почитало последний дом наших товарищей Второй мировой войны. Как и планировалось, мы вернулись в Центр Джуно-Бич и его музей, который отмечает достижения Канадских Сил во время Второй мировой войны. Затем мы поняли, что у нас не было возможности делать покупки, прежде чем покинуть Нормандию. Затем четыре тренера отправились в магазины.
Моя прабабушка во время войны работала в мастерской обуви, она попала в блокаду, и чтобы хоть как-то прокормить свою семью крала шнурки, на тот момент они делались из свиной кожи, она приносила их домой, резала маленькими кусочкам поровну, и жарила, так и выжили.
Людмилина мама - Наташа - в первый же день оккупации была увезена немцами в Кретингу в концлагерь под открытым небом. Через несколько дней всех жен офицеров с детьми, и ее в том числе, перевели в стационарный концлагерь, в местечко Димитравас. Страшное это было место - ежедневные казни да расстрелы. Наталью спасло то, что она немного говорила по-литовски, к литовцам немцы были более лояльны.
Когда у Наташи начались роды, женщины уговорили старшего охранника, чтобы разрешил принести и нагреть воды для роженицы. Узелок с пеленками Наталья прихватила из дому, на счастье его не отобрали. 21 августа появилась на свет маленькая дочка Людочка. На другой же день Наташу вместе со всеми женщинами угнали на работу, а новорожденная малышка осталась в лагере с другими детьми. Малыши от голода целый день кричали, а дети постарше, плача от жалости, нянчили их, как могли.
Через много лет Майя Авершина, которой было тогда около 10 лет, расскажет, как она нянчила маленькую Людочку Уютову, плача вместе с ней. Вскоре дети, родившиеся в лагере, начали умирать от голода. Тогда женщины отказались выходить на работу. Их загнали вместе с детьми в карцер-бункер, где по колено была вода, и плавали крысы. Через сутки их выпустили и разрешили кормящим матерям по очереди оставаться в бараках, чтобы кормить детей, и каждая кормила двоих ребятишек - своего и еще одного ребенка, иначе было нельзя.
Зимой 1941 года, когда закончились полевые работы, немцы стали продавать узниц с детьми хуторянам, чтобы даром не кормить. Людочкину маму купил богатый хозяин, но она убежала от него ночью раздетая, прихватив только пеленки. Убежала к знакомому простому крестьянину из Пришмончая Игнасу Каунасу. Когда она появилась глубокой ночью с кричащим свертком в руках на пороге его бедного дома, Игнас, выслушав, просто сказал: «Ложись спать, дочка. Что-нибудь придумаем. Слава Богу, что говоришь по-литовски». У самого Игнаса в то время было семеро детей, в этот момент они крепко спали. Утром Игнас за пять марок и кусок сала «перекупил» Наталью вместе с дочкой.
Через два месяца немцы снова собрали всех проданных узниц в лагерь, начались полевые работы.
К зиме 1942 года Игнас снова выкупил Наталью с малышкой. Состояние Людочки было ужасным, даже Игнас не выдержал, заплакал. У девочки не росли ногти, не было волос, на голове были страшные гнойники, и она едва держалась на тоненькой шейке. Все было от того, что у малышей брали кровь для немецких летчиков, которые находились в госпитале в Паланге. Чем меньше ребенок, тем ценнее была кровь. Иногда у маленьких доноров брали всю кровь до капли, а самого ребенка выбрасывали в ров вместе с казненными. И если бы не помощь простых литовцев, то не выжили бы Людочка - Люсите, как называл ее Игнас Каунас, с мамой. Тайком по ночам перекидывали литовцы узникам узелки со снедью, рискуя собственной жизнью. Многие дети-узники через тайный лаз уходили по ночам из лагеря просить еду у хуторян и тем же путем возвращались в лагерь, где их ждали голодные братишки и сестренки.
Весной 1943 года Игнас, узнав, что узников собираются вывозить в Германию, попытался спасти от угона маленькую Людочку-Люсите с мамой, но не удалось. Смог лишь передать в дорогу маленький узелок с сухарями и салом. Везли их в товарных вагонах без окон. Из-за тесноты женщины ехали стоя, держа детей на руках. Все оцепенели от голода и усталости, дети уже не кричали. Когда состав остановился, Наталья не могла сдвинуться с места, руки и ноги судорожно онемели. Охранник залез в вагон и стал выталкивать женщин - они падали, не выпуская из рук детей. Когда им стали расцеплять руки, оказалось, что многие дети умерли в дороге. Всех подняли и отправили на открытых платформах в Люблин, в большой концлагерь Майданек. И там чудом уцелели. Каждое утро из строя выводили то каждого второго, то каждого десятого. День и ночь чадили трубы крематория над Майданеком.
И снова - погрузка в вагоны. Отправили в Краков, в Бзежинку. Здесь их снова обрили, облили едкой жидкостью и после душа с холодной водой отправили в длинный деревянный барак, огороженный колючей проволокой. На детей еду не давали, но брали у этих изможденных, почти скелетиков, кровь. Дети были на грани смерти.
Осенью 1943 года весь барак срочно вывезли в Германию, в лагерь на берегу Одера, недалеко от Берлина. Снова - голод, расстрелы. Даже самые маленькие дети не смели шуметь, смеяться, просить есть. Малыши старались спрятаться подальше от глаз надзирательницы-немки, которая, издеваясь, ела у них на глазах пирожные. Праздником были дежурства француженок или бельгиек: они не выгоняли малышей, когда старшие дети мыли бараки, не раздавали подзатыльники и не разрешали старшим детям отбирать еду у младших, что поощрялось немками. Комендант лагеря требовал чистоты (за нарушение расстрел!), и это спасало узников от заразных болезней. Еда была скудной, но чистой, воду пили только кипяченую.
В лагере не было крематория, но был «ревир», откуда уже не возвращались. Французам и бельгийцам присылали посылки и почти все съедобное из них ночью, тайно перебрасывалось через проволоку детям, которые и здесь были донорами. Врачи из «ревира» помимо того на маленьких узниках испытывали лекарства, которые были заделаны в шоколадные конфеты. Маленькая Людочка осталась жива, потому что почти всегда ухитрялась спрятать конфету за щекой, чтобы потом выплюнуть. Малышка знала, что такое боль в животе после таких конфет. Многие дети погибли в результате проведенных над ними опытов. Если ребенок заболевал - его отправляли в «ревир», откуда он уже не возвращался. И дети это знали. Был случай, когда Людочке повредили глаз, и трехлетняя девчушка боялась даже плакать, чтобы никто не узнал и не отправил в «ревир». На счастье, дежурила бельгийка, она то и оказала малышке помощь. Когда мать пригнали с работы, девочка, лежащая на нарах с окровавленной повязкой, приложила пальчик к синим губкам: «Тихо, молчи!» Сколько слез пролила Наталья по ночам, глядя на дочь!
Так шли дни за днями - матери от зари до зари на тяжелых работах, дети - под окрики и подзатыльники «гуляли» по плацу в любую погоду в деревянных башмаках и рваной одежонке. Когда начинали совсем замерзать, надзирательница «жалела», заставляя топать больными ножонками по слякотному снегу.
Молча шли к баракам, когда разрешалось идти. Дети не знали ни игрушек, ни игр. Единственным развлечением была игра в «КАПО», где дети постарше командовали по-немецки, а малыши выполняли эти команды, получая подзатыльники еще и от них. У детей была полностью расшатана нервная система. Им приходилось присутствовать и на публичных казнях. Однажды женщины осенью 1944 года нашли в поле, в канаве молоденького раненого русского радиста, почти мальчика. Ухитрились в толпе пленных провести его в лагерь, оказали посильную помощь. Но кто-то выдал паренька и его наутро уволокли в комендатуру. На следующий день на плацу выстроили помост, согнали всех, даже детей. Окровавленного парнишку выволокли из карцера и четвертовали на глазах у узников. По словам Людмилиной мамы, он не кричал, не стонал, только успел выкрикнуть: «Женщины! Крепитесь! Наши скоро будут здесь!» И все… У маленькой Людочки волосенки на голове встали дыбом. Здесь даже от страха нельзя было кричать. А ей было всего три годика с небольшим.
Но были и маленькие радости. На Новый год французы, тайком разумеется, из веток какого-то кустарника устроили детям елку, украшенную бумажными цепочками. Детишки в качестве подарков получили по горсточке тыквенных семечек.
Весной матери, приходя с поля, приносили за пазухой то крапивы, то щавеля и чуть не плакали, глядя, как жадно и торопливо, изголодавшиеся за зиму дети поедают это «лакомство». Был еще случай. В весенний день была уборка территории лагеря. Дети грелись на солнышке. Вдруг внимание Людочки привлек яркий цветок - одуванчик, который рос между рядами колючей проволоки - в «мертвой зоне». Девочка потянулась худенькой ручонкой к цветку через проволоку. Все так и ахнули! Вдоль изгороди ходил злой часовой. Вот он уже совсем близко… Тишина стояла гробовая, узники боялись даже вздохнуть. Неожиданно часовой остановился, сорвал цветок сунул его в ручонку и, захохотав, пошел дальше. У матери от страха на миг даже помутилось сознание. А дочка долго любовалась солнечным цветком, чуть было не стоившим ей жизни.
Апрель 1945 года заявил о себе гулом наших «катюш», палившим через Одер по противнику. Французы по своим каналам передали, что советские войска скоро будут форсировать Одер. Когда действовали «катюши», охрана пряталась в убежище.
Свобода пришла со стороны шоссе: к лагерю двигалась колонна советских танков. Сбиты ворота, танкисты вылезли из боевых машин. Их целовали, обливая слезами радости. Танкисты, увидев обессиленных детей, взялись кормить их. И не подоспей вовремя военврач, могла бы случиться беда - ребята могли умереть от обильной солдатской еды. Их стали постепенно отпаивать бульоном и сладким чаем. В лагере оставили медсестру, а сами отправились дальше - на Берлин. Еще две недели узники находились в лагере. Потом всех перевезли в Берлин, а оттуда своим ходом, через Чехословакию и Польшу - домой.
Крестьяне дали подводы от села до села, так как ослабленные дети не могли идти. И вот - Брест! Женщины, плача от радости, целовали родную землю. Потом, после «фильтрации», женщин с детьми посадили в санитарные вагоны и покатили по родной сторонушке.
В середине июля 1945 года вышли Людочка с мамой на станции Обшаронка. До родного села Березовка нужно было добираться 25 километров. Выручили мальчишки - они сообщили сестре Натальи о возвращении родных с чужбины. Быстро разнеслась весть. Сестра чуть не загнала лошадку, спеша на станцию. Навстречу им шла гурьба стариков-сельчан и детей. Людочка, увидев их, сказала матери по-литовски: «Или до ревиру или до газу повели… Давай скажем, что мы бельгийки. Нас здесь не знают, только не разговаривай по-русски». И не поняла, почему заплакала тетя, когда мать пояснила той слово «до газу».
Два села сбежались поглядеть на них, вернувшихся, можно сказать, с того света. Мать Натальи - Людочкина бабушка, четыре года оплакивала дочку, считая, что уже никогда не увидит ее живой. А Людочка ходила и потихоньку спрашивала своих двоюродных братьев: «Ты поляк или русский?» И на всю жизнь ей запомнилась горсть спелых вишен, протянутая ей ручкой пятилетнего двоюродного братца. Долго еще ей пришлось привыкать к мирной жизни. Быстро выучила русский язык, забыв литовский, немецкий и другие. Только еще очень долго, многие годы кричала во сне и долго еще вздрагивала, услышав в кино или по радио гортанную немецкую речь.
Радость возвращения была омрачена новой бедой, не зря горестно причитала свекровь Натальи. Муж Натальи, Михаил Уютов, тяжело раненный в первые минуты боя на погранзаставе и спасенный в дальнейшем, при освобождении Литвы, на запрос о судьбе жены получил официальный ответ, что она с новорожденной дочкой расстреляна летом 1941 года. Он женился во второй раз и ждал рождения ребенка. «Органы» не ошиблись. Наталья действительно считалась расстрелянной. Когда ее - жену политрука разыскивала полиция, литовец Игаас Каунас сумел убедить немцев из комендатуры, что «она расстреляна еще на той неделе вместе с дочкой». Таким образом «исчезла» Наталья - жена политрука. Велико было горе Михаила Уютова, когда узнал о возвращении своей первой семьи, за одну ночь он поседел от такого поворота судьбы. Но не перешла дорогу Людочкина мама его второй семье. Стала одна поднимать дочку на ноги. Ей помогали сестры, а особенно свекровь. Она-то и выхаживала больную внучку.
Прошли годы. Людмила блестяще окончила школу. Но, когда подала документы для поступления в Московский университет на факультет журналистики, их ей вернули. Война ее «догнала» и годы спустя. Место рождения изменить было нельзя – двери вузов для нее были закрыты. От своей мамы она скрыла, что ее вызывали в «органы» для беседы и велели говорить, что не может учиться по состоянию здоровья.
Пошла Людмила работать цветочным мастером на Куйбышевскую галантерейную фабрику, а потом, в 1961 году перешла на работу на завод им. Масленникова.
